У ИСТОКОВ (цикл стихов)
Но в ушах была тишина.
И ноши не чуял он за спиной.Он шагал и шагал.
И когда он встал на свою тропу,вместе с ним встала луна.
И она стояла за тем, другим.И он ему был рад.
Потому что тот был то же, что он,и имел столько же ног.
И потому он оскалил зубыи прорычал ему: брат!
И тот прорычал что-то в ответ,но что, он понять не мог.
И радость деля с таким же, как он,глядя ему в глаза,
Он поднял дубину свою,как руку тому протянул.
И тот поднял дубину в ответ.И отпрыгнул назад …
И он ушел … А тот лежал и длинно смотрел на луну. 11.02.1964 БОГ Пока он добрался до селеньясолнце куда-то ушло ползком,
И люди спали на своих шкурах.(А что увидишь во сне?).
Только старый Ладважды обошел вокруг него,
поцокал своим длинным языком
И равнодушно сказал,что теперь он тоже человек.
Как все.
А он вспоминал, как тащил его на пригорок –бережно, как муравей.
И слушал хитрого Ла,и тер ушибленное плечо.
И все поглядывал из-под низко нависших бровей, Не выйдет ли кто-нибудь еще. …А потом он вкопал его у входа. И лег. (Теперь он мог лежать возле негои даже прикасаться к нему руками).
Теперь он был человек.Как все:
у него был тоже свой Бог.
(Он сразу узнал, что это его Бог, хотя с виду Бог был обычный камень). И сколько бы Ла ни цокал своим длинным языкоми не блеял голосом старого козла,
Он тоже увидел, что это большой Бог(хотя с виду это камень простой),
Потому что он был лучше паршивых одноглазых богови даже четырехглазого бога Ла:
У него было пять огромных глаз, А снизу(если перевернуть)
шестой.
…И он его никогда ни о чем не просил(даже когда постарел)
Ни о добыче, когда самдобыть уже ничего не мог,
Ни о длинношеей девушке,ни об огне,
ни о топоре.
Просто у негобыл свой Бог.
13.02.1964Стариков убивали – лишний рот не под силу роду. Говорили законы земли. Люди молчали в ответ. Ла был стар. Но костями он чуял Большую воду. И его оставили жить. Так повелел Совет.
МУДРОСТЬ Старый Ла сказал: – Длинношеяя будет моя и станет матерью моих детей. А она сидела в углу и смотрела на крепконогого юношу.А все молчали вокруг.
И Ла знал, что она смотрит на крепконогого юношу.Но зачем он ей?
Разве мудрость не крепче ног, а хитрость не цепче рук? Вот они сидят и думают,старики и юнцы, и женщины – матери рода,
И тот, крепконогий, в злобе сломавший бровь. И никто из них не пойдет против старого Ла,чующего костями большую воду,
Знающего траву, что останавливает кровь. Самые старые сидят и думают:«Совсем старый, совсем не годный на это».
И что-то еще они думают, покачивая головами в такт. Ла поворачивается к ним спиной и, усмехаясь, говорит:– Пусть длинношеяя придет ко мне до рассвета.
И тогда поднимается отец крепконогогои смотрит в угол и говорит:
– Будет так.
15.02.1964 БОГИ СМЕЮТСЯ Теперь она будет его кормить.Потому что слово Совета – закон.
А даже Совет не чует воду,когда воздух сух, как тело змеи.
Старый Ла лежит и торжествует,хотя не может шевельнуть языком:
Теперь длинношеяя не убежит,хоть он не может подняться с земли.
И пусть она кладет ему в рот мясо,разжеванное по веленью рода.
И пусть смотрит, как он извивается,когда приходит беда.
Пусть не руки держат ее, а старые кости,чующие большую воду,
И выпученные глаза,в которых стоит вода.
Старый Ла торжествует. Но ночьопускается на уснувшее селенье,
И длинная тень неслышноскользит по шершавым шкурам.
И тот пес берет его женщинуна свои колени.
И она горячими пальцамигладит его по бровям,
густым и хмурым.
А потом они лежат рядомдо самого рассвета.
И не хотят подняться …А он лежит, как всегда …
Эта женщина будет кормить егопо веленью Совета.
Он извивается червем.И в глазах у него – вода.
18.02.1964 ПРЕДТЕЧА Она была совсем высоко.И никто не думал о ней –
Зачем поднимать высоко голову,когда ждешь кабана?
Надо просто лежать и молчать.И думать о кабане.
А он не думал о кабане.Он сказал: «Луна».
А потом он не стал на охоту ходить.Он только на шкуре сидел.
Сидел и камнем о камень бил.Бил что было сил.
И если ему давали кусок, он молчал и ел. А если ему не давали кусок,он и не просил.
Он был совсем-совсем больной.И никто не трогал его.
А я только подошел и спросил:– Что ты делаешь, Ну?
А он сказал: «Уйди, Ла,ты не поймешь ничего».
А потом улыбнулся, как больной,и сказал: «Луну».
А я сказал:«Слушай, Ну, сделай мне пару звезд.
А если не хочешь, сделай солнце,а то темно по ночам».
А он мне тогда сказал, что япросто глупый пес
И чтоб я придержал свой длинный языки лучше бы помолчал.
И опять он камнем о камень бил.Пока мог бить.
И это он боль свою выбивалкамнем о камень,
пока
Совет послушал старого Лаи решил, как быть:
Роду не нужен лишний рот,роду нужна рука.
И тогда, как он ни рычал,его принесли в Круг.
И там он перестал жить,в том Кругу на скале.
И странный камень, который он бил,упал из его рук
И сам – его никто не бросал –как живой, побежал по земле.
Камень хитрый, – закончил Ла,– взял и убежал.
И «глупый пес» сидит у костра.А где теперь умный Ну?..
… … … … … … … … … … … … … И все смеялись … А под скалойумный камень лежал.
В середине у камня был глаз.И глаз смотрел на луну.
27.02.1964 КОГДА ЧЕЛОВЕК ОДИН Он сидел, обхватив голову руками, и вспоминал, как пахнет жареное мясои как от костра идет дымок.
Он сидел, и скользкий дождь скатывался по его плечам. А он вспоминал жареное мясо.И никак не мог
Вспомнить ту,которая приходила к нему по ночам.
Зато он помнил о мясе.И еще он помнил о Круге –
Как они стояли в свете костраи, глядя друг другу в глаза,
Повторяли, раскачиваясь:«Никогда не становитесь на руки!
Никогда не становитесь на руки!Это делать нельзя!».
А дождь шел и шел.И падали капли.
И, прижимаясь к стволам, ползли.
И смыли Круг.И дым костра.
И это было зря.
Но он вставал и кружил меж стволов.И уже не видел земли.
И земля кружилась вместе с ним,вся в водяных пузырях.
И он знал, что тропу унесла вода.Но об этом он молчал.
И он кружил, пока дождьне начал падать вверх.
И тогда он на руки встал.И вспомнил ту,
которая приходила к нему по ночам.
И он пошел.Совсем как зверь.
Потому что был человек.
27.02.1964 ЧУМА Она пришла к ним впервые в Ночь Великих Огней. А потом приходила без счета. И оставалось их меньше.А было их много.
Но тот, кто оставался,совсем не думал о ней.
Просто ходили на охоту. А потом умирали.У костра.
На тропе.
У порога.
Но когда их осталось трое,третий сказал:
– Может, ей больше не надо.
Может, ей больше не надо? –так он сказал.
А больше он ничего не сказал. Он молчал и смотрел,как ночь идет от заката.
Пока не пришла Онаи закрыла ему глаза.
И осталось их двое:мужчина и женщина,
которую он никогда не хотел.
Она сидела с отвислой губой,с бельмами вместо глаз.
– Я возьму тебя, – сказал он. –Потому что ты красивая.
И будет у нас много детей.
И дети будут смотреть за огнем.Чтоб огонь не погас.
А женщина заплакала.И улыбнулась.
И подняла к нему лицо.
И на лице дрожали красноватые блики.
Но снова пришла Она.И он знал, что она вернется.
И тогда он вырубил в скале прекрасную женщину,последнюю женщину на земле
с приподнятым к небу смеющимся ликом.
Ибо то, что в камне, остается. 6.03.1964